К дискуссии о социализме.
Приближается 90-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции.
Дискуссии и споры о значении и сущности социализма постепенно
набирают обороты.
Polit.lv предлагает посетителям сайта познакомиться с некоторыми мыслями о прошлом, настоящем и будущем социализма известного ученого и политика Алексея Пригарина. В.Разумов.
"Пока суждения о социализме и оценки его сущности имеют большей частью отрывочный характер, рискну предложить вашему вниманию свою, может быть излишне большую, но все же системную статью по этой проблеме.
Терзайте! Но надеюсь найти и единомышленников".
Ваш Алексей Пригарин
Удивительно, что многим с детства знакомое слово - социализм - сегодня почти все понимают по-разному.
Причем самое большое разномыслие существует здесь не между его
противниками, а, прежде всего, среди его убежденных сторонников.
Еще не так важно, что часто смешивают все три значения слова:
«социализм» (как и «коммунизм») - во-первых, как науки,
во-вторых, как общественного движения,
в-третьих, как «состояния» социальной системы, т.е. как общественного строя.
Без особых дискуссий понятно, что правомерны все три смысла, что применение того или другого целиком зависит от контекста, и просто их не надо смешивать.
Но нет согласия в главном - в определении и оценке сути социализма как общественного строя, и, естественно, всего, что из этого вытекает.
Долгие годы идут споры:
- был ли социализм в Советском Союзе?
- существует ли «шведский» социализм?
- может ли быть социализм со смешанной экономикой?
- возможны ли разные модели социализма? ...
Часто эти дискуссии выглядят как чистая схоластика, как просто споры о словах.
И действительно, разве реальная история изменится от того, какое в итоге название закрепится за советской действительностью в сознании человечества? Будут ли ее считать «истинным» либо «мутантным» социализмом, недостроенным либо государственным (первоначальным) социализмом, а может быть и вообще госкапитализмом?
Разве суть общественного строя Швеции изменится от того, как мы будем его называть? Конечно, нет.
Но, как это ни парадоксально, может измениться будущее!
Потому, что за словами, за терминами, за названиями скрывается оценка прошлого, отношение к настоящему, представление о будущем.
А это означает различные оценки тех идей, лозунгов и призывов, которые выдвигают, с которыми обращаются за поддержкой к избирателям, к народу политические партии, движения, их лидеры и идеологи.
Именно поэтому - за абстрактными спорами надо видеть жгучие проблемы сегодняшнего дня.
Социализм без берегов?
Значительное число разнообразных концепций социализма, получивших в последние годы распространение в левом движении, с некоторым упрощением можно свести к двум прямо противоположным «ветвям».
Первая - расширительная, ее можно охарактеризовать как «социализм без берегов».
Многие помнят, как во времена «перестройки» председатель Совета министров СССР Н.И.Рыжков, его 1-й заместитель, академик Л.И.Абалкин и другие (естественно, по указанию и при поддержке партийного руководства), начали утверждать, что социализма в скандинавских странах больше чем у нас, что, вообще, к концу ХХ века границы между социализмом и капитализмом оказались размыты, и неизвестно где они теперь проходят.
Именно тогда стали распространяться идеи равноправия всех форм собственности при социализме, смешанной экономики и пр., основанные на теории конвергенции. Собственно говоря, ничего нового в них нет, ибо все они составляют идеологическую базу социал-демократии.
Но конвергенция, как создание общества со смешанной экономикой и высокой степенью социальной защиты людей наемного труда - это улучшенный вариант капитализма, а не социализм.
Социализм не параллельный капитализму, а более высокий этап развития человечества.
Он вбирает в себя все то положительное, что принесло человечеству буржуазное общество, устраняя его основные пороки.
Любопытно, что с другой, как бы «революционной» стороны, к этой же «ветви» примыкает идея, согласно которой социализм «начинается» сразу после взятия власти трудящимися, то есть, применительно к СССР, с Октября 1917 года.
При внешней привлекательности этой концепции, она так же размывает социально-экономический рубеж между капитализмом и социализмом.
Получается, например, что в Китае уже сложилось социалистическое общество, а в нашей стране социализм был еще в годы НЭПа.
Здесь конечно разительное противоречие с ленинским: «Из России нэповской будет Россия cоциалистическая!».
Корень ошибки - в смешении политической революции, которая совершается практически единовременно, с процессом преобразований, то есть с социально-экономической революцией, продолжающейся десятилетия. А то и дольше, как показывает и еще продемонстрирует жизнь.
Рассматривая социализм, как переходное общество от капитализма к коммунизму, сторонники этой идеи не учитывают, что буржуазное общество невозможно уничтожить в одночасье, что между ним и социализмом тоже лежит «свой» переходный период, когда действительно сосуществуют различные социально-экономические уклады.
Выходит, что, пойдя налево, они, как это часто бывает, приходят направо, к тому же выводу о совместимости (пусть и временной) общественной и частной собственности в социалистическом обществе.
«Идеальный» социализм.
Вторую группу концепций объединяет ограничительный, «нормативный» подход.
Социализму, как общественному строю, приписывается определенный набор непременных положительных свойств. Этим особенно увлекаются идеологи и, соответственно программы левых коммунистических, социалистических и рабочих партий не только в России. Да и не только компартий.
Например, по Программному Заявлению движения «Альтернативы» социалистическому обществу присущи:
«...подлинное народовластие в экономике и политике, торжество ноосферного типа прогресса, социальная справедливость и свободный труд, обеспечивающий гармоническое развитие человека, приоритетное развитие образования, науки, искусства».
Своеобразный рекорд в этом отношении принадлежит Энциклопедическому словарю издания 1990 года. Его определение социализма включает 13(!) характеристик, в том числе, например, такие:
«...- господствует подлинно гуманистическая, марксистско-ленинская идеология, народным массам открыт доступ ко всем источникам знания, создана передовая социалистическая культура, вбирающая в себя все лучшее из мировой культуры; - сложился основанный на социальной справедливости, товариществе и коллективизме социалистический образ жизни, дающий человеку труда уверенность в будущем, духовно и нравственно возвышающий его как творца новых общественных отношений, собственной судьбы».
Эта высокопарность, с которыми изложены все 13 «свойств» социализма, этот ложный пафос, способный сегодня вызывать лишь иронию, не должны заслонять от нас существа дела.
Каждое из этих свойств, замечательно само по себе и, полагаю, рано или поздно будет воплощено в жизнь. Но, взятые вместе, они образуют жесткую систему, как бы обязательный «ассортиментный минимум».
И тогда отсутствие хотя бы одного из них в реальной жизни, вообще ставит под сомнение наличие в ней социализма как такового.
Из такого подхода и рождается критика советского периода, которая, отталкиваясь от вполне реальных недостатков, доходит до отрицания его права считаться социалистическим.
Главное же в том, что как те, кто использует «нормативный» подход для развенчания советского социализма, так и те, кто хочет от социализма только «самого лучшего», свои представления о нем абсолютно не по-марксистски идеализируют.
С одной стороны, они лишают его каких-либо недостатков, унаследованных от капитализма, забывая, в своей любви к социализму, что это еще только переходное состояние. С другой, - преувеличивают его достоинства, как бы «сдвигая» в социализм то, что характерно уже для высшей фазы коммунизма.
Между капитализмом и коммунизмом.
Так в чем же суть социализма?
Оглянемся назад. Каждая из существовавших социально-экономических формаций продемонстрировала огромное разнообразие государственных, политических, социальных и экономических форм общественной жизни.
Так, в сфере государственно-политической, античность дала и демократию и тиранию. Капитализм - всю гамму - от буржуазной демократии до крайних форм тоталитаризма и фашизма.
Но при этом каждая формация оставалась самой собой, отличаясь от других - капитализм от феодализма, феодализм от рабовладельческого общества, а то, в свою очередь, от первобытного.
Ибо главное, что лежит в их основе, - это система производственных отношений и, прежде всего, отношения собственности. Остальные качества производны - вторичны, третичны и так далее.
Но точно также: единственным неотъемлемым, сущностным свойством и отличительным признаком социалистического общества, который разграничивает его с эксплуататорскими формациями, является господство общественной собственности на средства производства.
Из самого факта обобществления средств производства непосредственно (можно сказать - автоматически) возникают качества «второго порядка», которые также можно рассматривать как коренные свойства социалистического общества.
К ним, прежде всего, относится принцип распределения по труду (вместо распределения по капиталу).
Или такое качество социализма как всеобщая и прямая заинтересованность каждого в успехах (экономических, политических и пр.) общества в целом.
В этом смысле реальный советский (при всех его недостатках) и теоретический социализм в принципе совпадали.
Утверждение этих, повторяю, коренных свойств социализма, означало тем самым и устранение соответствующих пороков буржуазного общества.
Но есть и другая большая группа явлений и сторон общественной жизни, в которых преимущества социализма не проявляются автоматически.
Для их реализации общественная собственность создает лишь объективные условия, точнее - возможности, но зависит эта реализация и от многих других факторов, и сама по себе не гарантируется (например, развитая политическая демократия, производственное самоуправление и т.д.).
Наконец третья группа – те потенциальные достоинства социализма, которые вообще не могут проявиться немедленно и возникают только в ходе дальнейшего развития - на грани, или даже за гранью высшей фазы (возможность творческого труда для всех членов общества, наивысшая, по сравнению с капитализмом, производительность труда и другие).
До сих пор, однако, речь шла о прогрессивных свойствах социалистического общества, определяющих, так или иначе, главное направление его движения – к коммунизму.
Но социализм, как низшая, переходная фаза, отличается от высшей не только количественно.
Долгие годы, мы идеализировали социализм (и не только реальный - тот, что был, но и «теоретический»).
И в словах «переходная фаза» подразумевали как бы одну сторону - переход «к» - к коммунизму, что само по себе конечно верно.
Однако не всегда учитывали вторую: переход «от» - от буржуазного общества.
А это означает, что многие его качества при социализме сохраняются.
Сохраняются как «пережитки» не только (как многие привыкли считать) в сознании людей, но и в живой ткани социалистического общества - в его экономических и социальных отношениях. И этой жизнью постоянно подпитываются и воспроизводятся.
Еще много лет назад один талантливый поэт назвал подобные явления «пережитками настоящего».
Например, как при социализме осуществляется привлечение людей к труду?
Да точно так же, как и в эксплуататорских обществах - методом принуждения, причем и внеэкономическим (как при феодализме), и экономическим (как при капитализме).
Различны только формы, в которых происходит принуждение.
И сколько бы ни прославлялся труд, как «дело чести, доблести и геройства», ясно, что принудительный характер труда сохранится до тех пор, пока он не станет жизненной потребностью для подавляющего большинства людей, то есть вплоть до коммунизма.
Сложнейшую систему представляет собой комплекс социально-экономических интересов разных слоев, групп и отдельных лиц.
Социализм действительно впервые в истории создает у всех без исключения личную заинтересованность в успехе общества в целом. Но и каждый человек, и каждая отдельная социальная общность заинтересованы в увеличении своей доли в общественном богатстве. Конкретнее - в том, чтобы в ходе распределения по труду их вклад оценивался как можно выше. А общество многомерно и в нем возникает настоящий клубок противоречий интересов.
Эти противоречия пронизывают, во-первых, все вертикали общества: между центром - отраслями (регионами) - предприятиями и т.д., вплоть до противоречий между первичными коллективами и отдельными работниками. Во-вторых, его горизонтали: между отраслями, между предприятиями отдельных отраслей; между цехами, бригадами и работниками внутри самих коллективов. И это, не считая противоречий между интересами социальных и профессиональных групп.
Необходимо отдавать себе отчет, что столкновения интересов при социализме порождаются не только и не столько теми или иными ошибками и неизбежными неточностями в ходе реализации принципа распределения по труду. Противоречия объективно вытекают из самой сути этого принципа и являются таким же неотъемлемым свойством социализма, как и его положительные качества. Они
находят свое отражение и в системе производственных отношений и во всем комплексе надстройки (от государства и права, до морали и нравственности).
Советская модель.
Советский опыт продемонстрировал все разнообразие форм и видов столкновения интересов. Конфликты при установлении и пересмотре норм выработки для рабочих-сдельщиков, споры при утверждении планов работы министерств (в Госплане) и предприятий (в министерствах) имели одну и ту же природу. И один и тот же негативный результат - сокрытие от выше-, а то и от рядом стоящих органов и структур, значительной части собственных возможностей.
В результате - снижение темпов роста и эффективности производства. Более закрытый, но, пожалуй, более острый, и главное, более политизированный характер, носили противоречия непосредственно в социальной сфере. В основе перехода массовой интеллигенции на антисоветские позиции, лежало ущемление ее социально - экономических интересов (разумеется, и политических тоже, но главное - материальных).
Средняя заработная плата в науке к 1980 году стала ниже, чем в промышленности, а в здравоохранении, образовании, культуре, искусстве ниже на целых 35-40 процентов. Что же до самой промышленности, то в ней зарплата служащих в 1986 году была лишь на 6 процентов больше, чем у рабочих.
Здесь необходимо небольшое отступление.
Анализируя опыт расцвета и гибели реального советского социализма, мы должны научиться различать органические недостатки, «неполноценность» (с точки зрения наших идеалов) социализма как такового, во-первых, специфические особенности его советской модели, во-вторых, и только в последнюю очередь, влияние, которое оказали на его судьбу так называемые субъективные факторы. В том числе признать и ошибки, не вытекавшие ни из сути социализма, ни из характера его «советской модели». Последние, впрочем, также могут иметь вполне объективные основания (читайте «О роли личности в истории» Г.В.Плеханова).
Особенности советского социализма были исторически обусловлены. Вековая отсталость царской России, разруха после первой мировой и гражданской войны, низкий уровень грамотности, враждебное окружение, необходимость коренных социальных и экономических преобразований в кратчайшие сроки, делали жестко централизованную систему управления страной, при всех ее минусах, исторически неизбежной.
Сверхцентрализация власти означала огосударствление всех сторон общественной и даже частной жизни, тотальный контроль не только за действиями, но и за словами граждан, строго иерархическое построение властной вертикали, с максимальными правами и ответственностью на каждом уровне. Это обеспечивало возможность концентрации колоссальных ресурсов на главных направлениях, в нужном месте и в нужное время, максимальную быстроту принятия решений и доведения их до исполнителей, высочайшую дисциплину исполнения, стопроцентное агитационно-пропагандистское обеспечение всех действий партии и государства.
В итоге, «сталинская» система, опираясь на принципиальные преимущества социалистического строя, позволила мобилизовать усилия всего народа и вывести Советский Союз на передовые рубежи, победить фашизм, в невиданно короткие сроки восстановить страну. Такова историческая правда.
Сторонники концепции государственного капитализма в СССР, утверждают, что «трудящиеся были отчуждены от собственности», что реальным собственником была бюрократия, «номенклатура» и что, поэтому, ни общенародной собственности, ни социализма у нас не было.
Их критика во многом справедлива.
Однако они упорно обходят коренной вопрос - кто был потребителем, кто, в конечном счете, присваивал тот прибавочный продукт, который создавался общим трудом?
При такой постановке, становится очевидным, что в СССР мы все были акционерами одного огромного кооперативного общества.
Каждый владел одной из трехсот миллионов акций. Именно в силу этого он обладал правом на часть дохода (прибыли, дивидендов, прибавочного продукта - как вам больше нравится) от этой собственности, которая реализовывалась через общественные фонды потребления, социальные гарантии и т.п.
Оттого, что трудящиеся были практически отстранены (отчуждены) от непосредственного управления общенародной собственностью суть дела не менялась.
Каждый гражданин СССР, будь то новорожденный младенец или столетний старик, был совладельцем всей той, - подавляющей части национального богатства страны, которая находилась в общенародной собственности.
Что же касается эксплуатации трудящихся «номенклатурой», то тем, кто проповедует эту теорию следует доказать одно из двух.
Либо она была паразитическим слоем (или даже классом), и можно было обойтись вообще без нее (вполне бредовая гипотеза).
Либо - второй вариант - в ее доходах была нетрудовая составляющая.
Но тогда необходимо выйти за рамки общих рассуждений и оперировать конкретными данными о заработной плате, пайках, льготах и других составляющих реальные доходы различных групп партийно-государственного аппарата и сопоставить их с реальными доходами трудящихся. И только после этого делать выводы о самом наличии или размерах «эксплуатации» в СССР.
Вместе с тем бессмысленно отрицать, что в каждый из своих периодов (от Сталина до Брежнева) Советская власть и КПСС допускали серьезные, а иногда и трагические ошибки субъективистского характера. Но и взятая в чистом виде, без сопутствовавших ей искажений, модель «государственного социализма» несла в себе зародыши будущей катастрофы.
Главное противоречие любой централизованной системы - то, что власть в ней не контролируется снизу.
Даже в тех исторических условиях, как это и было в нашей стране, когда такая система оправдана, власть, не контролируемая народом (а только сверху!), неизбежно от него отрывается, начинает жить собственными интересами, «ржавеет», по выражению Ленина. Единственно возможная в 30-е и 40-е годы, эффективная в 50-е, допустимая в 60-е, она, оставаясь без существенных изменений, практически полностью исчерпала свой потенциал в 70-е годы, привела сначала к застою, а затем к поражению.
Именно противоречия, пронизывающие всю социалистическую систему как таковую, ее отчасти «буржуазный» характер и создавали (в СССР) объективную возможность реставрации капитализма. Но именно возможность и только возможность, а не необходимость.
Чтобы эта возможность превратилась в реальную угрозу, а затем осуществилась на практике, потребовалось воздействие уже других факторов, как внутренних (в основном), так и внешних, как объективных (относительно), так и субъективных, вплоть до чисто личностных.
Нас учили, что противоречия при социализме не являются антагонистическими. И это верно - но только в принципе. Однако разве протест против социального неравенства, против привилегий (подлинных и мнимых) «номенклатуры» не принял в 1988-1991 годы характер антагонизма?
Право на развитие.
Под влиянием «агитпропа» застойного периода у многих товарищей сложилось представление о социализме, как об обществе с неизменными формами общественной жизни. И сейчас еще, когда речь заходит о будущем социализма, о его новой стадии (в Программе РКП-КПСС она именуется «новым» или «народным» социализмом), часто приходится слышать: «Да ведь социализм может быть только один, о каких там стадиях Вы твердите? Есть низшая фаза коммунизма - это и есть социализм, и есть высшая - полный коммунизм. И все!».
По этой логике движение к высшей фазе рассматривалось и рассматривается только через призму развития материально-технической базы коммунизма, которая должна была обеспечить «максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и духовных потребностей».
Что же до развития производственных отношений, государственно-политической системы и других элементов «надстройки», то как бы подразумевалось, что их переход к высшей фазе произойдет скачком, практически единовременно.
В свое время партия и правительство самым тщательным образом планировали рост народного хозяйства, иначе говоря, производительных сил общества на каждую пятилетку. А производственные отношения на протяжении десятилетий оставались застывшими. Изменения, которые время от времени в них вносили, были частичными, сумбурными, нередко противоречивыми. В еще большей степени это относится к очень многим элементам так называемой надстройки, больше всего касающиеся межчеловеческих отношений.
В связи с этим стоит вспомнить слова Ф.Энгельса написанные им по поводу одной дискуссии того времени: «все участники дискуссии рассматривают «социалистическое общество» не как что-то постоянно меняющееся и прогрессирующее, а как нечто стабильное, раз навсегда установленное, что должно, следовательно, иметь также раз и навсегда установленный способ распределения. Но если рассуждать здраво, то можно все-таки: 1) попытаться отыскать способ распределения, с которого будет начато, и 2) постараться найти общую тенденцию дальнейшего развития. Но об этом я во всей дискуссии не нахожу ни слова». (Письмо К. Шмидту, 1890 г.).
Справедливости ради замечу, что в Программе КПСС, принятой XXII съездом, наряду с количественными, предусматривались и качественные сдвиги во всех сферах общественной жизни, включая и развитие самоуправления на производстве, и демократизацию политической системы, и резкое увеличение выплат и льгот из общественных фондов.
В частности, имелось в виду, что к 1980 году сфера распределения по потребностям сравнялась бы со сферой распределения по труду.
И та же Программа совершенно справедливо подтверждала: «Переход к коммунистическому распределению завершится после того, как принцип распределения по труду исчерпает себя до дна».
Убежден, что невыполнение Программы КПСС стало одной из главных непосредственных причин кризиса социализма в СССР.
Тем не менее, возрождение социализма на новом витке исторического развития неизбежно. Конечно, не следует забывать, что до него необходимо пройти два исторических периода: во-первых, борьбы за политическую власть и, во-вторых, собственно социалистических преобразований.
Возникший в их результате новый социализм не будет простым повторением «государственного социализма», исчерпавшего свои возможности.
К сожалению, многие коммунисты до сих пор не понимают, что простое возвращение к прошлому физически невозможно.
И что не менее важно, - развитие социализма как системы не сводится только к последовательному количественному накоплению элементов коммунизма, что в ходе этого развития она должна пройти несколько качественно различных этапов – от первоначальных, до более высоких.
Ведь никого не удивляет, что капитализм, за несколько веков существования, оставаясь самим собой, то есть сохраняя свои главные свойства, прошел целый ряд этапов: первоначального накопления, либерального капитализма, империализма и сейчас, на глазах нашего поколения трансформируется в постиндустриальный ультраимпериализм.
Каким будет будущий социализм?
Вспомним еще раз Энгельса: «мы не занимаемся сочинением утопических систем устройства будущего общества» и Ленина: «У Маркса нет ни тени утопии, по пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой,cкажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется».
Нам, современным коммунистам в этом отношении проще, чем нашим учителям. За нами опыт реального социализма с его героическими достижениями и трагическими провалами. Кроме того, к началу XXI века четко проявились основные направления развития общества: как его материальных составляющих (распространение современных «высоких» технологий, революционизирующих производительные силы), так и «человеческого фактора» (последовательный рост общей образованности и культуры, общих и специальных знаний работников всех отраслей народного хозяйства, и, как следствие, - рост их общественного сознания).
И прошлый опыт, и современные тенденции позволяют с высокой достоверностью предполагать, что новый, народный социализм – станет обществом, соединяющим в себе все достижения и ценности первого этапа социалистического строительства с теми важнейшими его свойствами, которые в первые десятилетия после Октябрьской революции еще не могли проявиться в полной мере.
Это общество не будет раем. В нем сохранятся те противоречия, о которых говорилось выше, и которые присущи даже самому «дистиллированному» социализму. Но общество получит возможность воздействовать на них, последовательно разрешать, или даже обращать на общую пользу.
Это будет общество самоуправления трудящихся, сочетающее общественную собственность с политической демократией и в силу этого обеспечивающее принципиально новый уровень развития производительных сил и социальную справедливость.
|
)